Шестерина А.М.

Аннотация. В кризисные периоды жизни общества зависимость от медиа возрастает. Сегодня, на фоне общих процессов медиатизации социума и процессов, вызванных пандемией COVID-19, отмечается активное развитие аудиовизуального сектора медиа. Представляется значимым оценить характер протекающих в этом секторе изменений и их потенциальные последствия. В статье анализируются основные тренды развития аудиовизуальных медиа, их причины и потенциальные угрозы, которые необходимо предотвратить.

Ключевые слова: медиатизация, аудиовизуальные медиа, визуализация.

10.01.10 Журналистика

УДК 7.097

Transformation of the audiovisual media sector in the crisis period

Shesterina Alla M.

Abstract. In the social crisis period, the demand for media in a society is always high. The audiovisual sector of media is currently developing at an elevated rate due to social meditization and supplementary factors caused by the COVID-19 pandemic. It is imperative to track and analyse this development to possibly predict its consequences. This article analyses the general trends of the development of audiovisual media, their drives and potential dangers associated with them.

Key words: meditization, audiovisual media, visualisation.

Ситуация карантина и самоизоляции из-за COVID-19, в которой оказалась значительная часть человечества в последнее время, не могла не активизировать процессы цифровизации, и без того характерные для нашего общества. Подтверждается один из постулатов модели медиазависимости М.Л. де Флера и С. Болл-Рокеша о том, что зависимость индивидов от СМИ как источника основной информации в критической ситуации стремится к тотальной. В таком контексте особенно заметными становятся сдвиги в аудиовизуальном секторе медиа. Процессы визуализации, отмечаемые многими исследователями (Е.А. Вартановой [1]. С.Н. Ильченко [2], А.Г. Качкаевой, С.А. Шомовой [3]) как одна из тенденций развития медиасектора, стали ещё более очевидными в период осложнения ситуации, спровоцированной пандемией. Аудиовизуальный канал коммуникации многими воспринимается едва ли не как самый удобный и единственно способный создать ощущение близости с человеком или событием. К нему подключаются все слои населения – маленькие дети (предлагаются видеоняни), школьники (видеоуроки), студенты (видеолекции, воркшопы), взрослые (видеоконференции, видеосовещания и другие формы цифрового соучастия), пожилые люди (альтернативные формы организации досуга). Параллельно с этим видеоформаты становятся одним из эффективных способов организации свободного времени для всех возрастов, а также одним из самых достоверных источников необходимой в кризисной ситуации информации. Как вариант саморефлексии медиа начинают использовать ироничное слово «видиотизация», явно имеющее негативную эмоциональную маркировку. И не без оснований. При этом практически полностью за пределами как общественной, так и научной рефлексии оказываются эффекты и последствия столь быстрой перестройки не только информационного поведения, но и образа жизни граждан. Мы в нашем исследовании предпринимаем попытку ликвидировать этот пробел.

Целью работы является первичная комплексная оценка процессов, происходящих в аудиовизуальном секторе медиа. Достижение этой цели требует решения следующих задач: выявление наиболее значимых тенденций развития визуальных медиа в период пандемии; определение возможных последствий трансформации этого медиасектора и предложение методов нейтрализации или сокращения связанных с ней негативных эффектов. Исследование опирается на сравнительно-типологический, историко-функциональный методы и метод анализа контента. Материалом исследования стали визуальные формы коммуникации – контент традиционных телеканалов, видеохостингов, социальных интернет-сетей, конвергентных медиа. Хронологические рамки исследования – с 11 марта (объявление ВОЗ о пандемии) по 10 апреля 2020 года.

Изучение аудиовизуального контента за обозначенный нами период позволило выявить следующие тенденции.

1. Увеличение времени видеопросмотра в целом – как в традиционном секторе медиа, так и в сетевой среде. Несмотря на бытующее мнение о падении времени телепотребления, по данным Медикаскопа за последние три года в России оно сократилось незначительно (7%) и по охвату населения все еще превосходит другие типы СМИ (табл. 1).

Таблица 1.

Охват электронных медиа[1]

Важно отметить, что по мере развития событий, связанных с пандемией COVID-19, время телепросмотра увеличилось. Заметный скачок отмечается на первой неделе самоизоляции (14 неделя года), что не свойственно этому периоду времени. Так, в 2018-2019 годах в начале апреля, напротив, фиксировалось сокращение времени телепросмотра[2]. В течение первой недели самоизоляции общее время телепросмотра увеличилось на 25%[3].

Изменился и охват медиа по возрастным группам. Безусловно, различные возрастные группы продолжают демонстрировать разницу медиапотребления, выражающуюся прежде всего в том, что молодёжь отдаёт предпочтение Интернету, а аудитория старшего возраста – традиционным электронным медиа (табл. 2).

Таблица 2.

Суточный охват медиа по возрастным группам[4]

Наряду с сохранением этих тенденций на фоне самоизоляции зафиксированы новые тренды: отмечается заметное увеличение времени телепросмотра у тех групп населения, которые традиционно не считались активными телезрителями. Так, время телепросмотра в группе 12-17 лет увеличилось на 36%, в группе 18-24 года – на 42%. Также почти на час выросло время телепросмотра у аудитории 35-44 лет (табл. 3).

Таблица 3.

Увеличение времени просмотра ТВ среди населения России в первую неделю всеобщей изоляции[5]

Заметнее всего аудитория ТВ увеличилась в активное дневное время – с 10.00 до 19.00. Эти процессы легко объяснимы высвобождением свободного времени граждан и привычкой к экранному потреблению. Отражаются они и в сетевых медиа. Так, среднее время потребления Интернета в сутки в России в 2019 году составляло 3 часа 8 минут. При этом наиболее активными пользователями были молодые люди 12-24 лет (3 часа 14 минут), а наименее активными – аудитория 55+ (2 часа 39 минут)[6]. В период самоизоляции время использования Интернета увеличилось значительно и почти равномерно в рабочее время суток. И на этом фоне активизировалось аудиовизуальное медиапотребление. К примеру, отмечается рост популярности видеоресурсов и онлайн-кинотеатров. Посещаемость ресурса Кинопоиск в течение марта выросла на 269%, Megogo – на 79%, Okko – на 75%. В Wink и Интерактивном ТВ от Ростелекома просмотры в будни подскочили в четыре раза, в выходные – впятеро. В Ivi и МТС ТВ также говорят о росте просмотров (по данным Edelman). Близкие к этому показатели мы находим и по отношению ко многим другим видеохостингам и платформам, предлагающим видео онлайн.

Растёт интерес и к ресурсам, позволяющим формировать коммуникацию в формате видеопотока. Так, сервис для видеоконференций Zoom увеличил свою аудиторию в 20 раз за последние три месяца. В марте число пользователей превысило 200 миллионов (для сравнения, в 2019 году оно составляло 10 миллионов)[7]. Причём в этом случае подобные сервисы становятся площадками для формирования так называемого сетевого соучастия – фактически формируют ощущение сохранения социальных связей и компенсируют потребность в межличностных контактах [4].

Активным спросом пользуются и платформы, позволяющие аудитории самой создавать видеоконтент. И с этим связан следующий отмечаемый нами тренд.

2. Количественный рост видеоматериалов. Этот процесс отмечается не только на традиционных площадках (таких как YouTube или Яндекс.Видео), но и на платформах, которые ранее были ориентированы на текстовое или статичное иллюстративное информирование и не считали видео ключевым каналом коммуникации (например, Facebook, Twitter). Безусловно, эти процессы отмечались и ранее. Так, уже в 2018 году директор по экологии социальной интернет-сети ВКонтакте Сергей Паранько в своём выступлении на ежегодной научно-практической конференции «Журналистика-2018» подчеркнул, что именно видеопотребление является доминирующей формой информационного поведения в социальной сети Интернета. Однако сегодня отмечается активный рост таких его форм, как прямые трансляции, сториз, видеоконференции. Аудитория проявляет всё большую активность в визуально ориентированных социальных интернет-сетях (TikTok, Instagram). Возрастает и активность пользователей как создателей контента (по данным Edelman, Snap Camera скачивают в 10 раз чаще, чем до объявления о пандемии COVID-19). Всё это обусловлено не только вынужденной самоизоляцией граждан, но и их готовностью (технико-технологической, социокультурной, психологической) к такой форме коммуникации. В этом смысле аудитория как публикатор контента всё чаще вступает в конкурентные отношения с традиционными медиа. Отмечается активизация таких функций пользовательского видеоконтента, как информационная, коммуникативная, просветительская, прорекламная, самопрезентационная. Архетип пользователя сменяется на архетип творца, усиливается вовлечённость в процесс создания видеопроизведения, а, следовательно, и вовлечённость в видеопоток в целом.
3. Тематическая реструктуризация видеосектора. Ряд тематических ниш в текущей ситуации временно сократился в аспекте количественной представленности. Яркий пример – активно развивавшийся до сих пор сектор тревел-блогинга. Сегодня многим ведущим подобных блогов приходится перестраиваться и адаптироваться к новым условиям. К примеру, канал «Пятница» начинает выпускать передачу «Орел и решка» в новом формате – на карантине её ведущими становятся жители разных городов, которые показывают, чем живет и как меняется мир.

Сокращается и сектор, направленный на трансляцию моделей образа жизни, связанного с потреблением, социальной активностью (преимущественно, в жанре lifestyle). Модные тенденции, посещения клубов и ресторанов в ситуации пандемии COVID-19 перестают быть актуальными, а съёмки такого видео зачастую просто невозможны.

На фоне этого заметно активизируется сектор видеолекций и виртуальных экскурсий (как правило, в жанре гайда). Яркий пример такого рода работы – виртуальные экскурсии, которые проводит Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в прямом эфире на платформе Zoom. Формат – живое общение с экскурсоводом. Участие в экскурсии бесплатное, но при этом музей отмечает, что будет благодарен за любые пожертвования, все средства от которых будут направлены на организацию онлайн-проектов для посетителей. И это предложение включает следующий из отмечаемых нами трендов.

4. Реструктуризация форм взаимодействия. Традиционные телеканалы перешли на запись передач без присутствия зрителей, но при этом усилили аудиовизуальную интерактивную коммуникацию с аудиторией на своих сетевых площадках. Используются различные способы активизации работы со зрителем. Так, ряд каналов объявил о проведении конкурсов видео о том, как зрители переживают период самоизоляции. К примеру, стриминговая платформа PREMIER и кинокомпания PREMIER Studios в рамках такого конкурса не ограничивают участников в жанре. Видео может быть снято в жанре драмы, комедии, биографии, хоррора и других. Однако каждый ролик должен быть заявкой на полноценный сериал или онлайн-шоу.

Другой пример: известный режиссер Тимур Бекмамбетов пригласил всех к участию в его проекте «История карантина», который задуман автором как фильм-альманах о жизни в период пандемии COVID-19. Всем, кто находится на самоизоляции, предлагается зарегистрироваться на проекте режиссера и отправить ему своё видео в формате screenlife. Проект обеспечивает максимальное погружение, поскольку авторам не возбраняется фиксировать в своём видео все происходящие случайные события.

Ещё большим эффектом погружения и вовлечения обладает нелинейное видео, когда зритель может выбирать вариант развития сюжета. Пример – проект «Всё сложно». Это – интерактивный фильм, в котором от выбора зрителя зависит счастье главных героев.

Но, пожалуй, максимальная степень вовлечённости характеризует использование так называемых VR-технологий – то есть технологий видео, создающих эффект полного погружения, видео в формате виртуальной реальности.

Конечно, эти технологии развивались и до пандемии COVID-19, однако ситуация вынужденной самоизоляции повысила запрос аудитории на соучастие, и, видимо, только отсутствие финансовых и технических возможностей удерживает аудиторию от активного обращения к новейшим технологиям видеопроизводства.

5. Если говорить о трансформации контента аудиовизуальных медиа, то нельзя не обратить внимание на то, что по мере развития кризисных событий происходит постепенное усиление тенденции к формированию негатива. Сложно не согласиться с А.Г. Качкаевой в том, что информационный фон существенно меняется – он становится массированно мобилизационным (частота употребления слов «фронт», «война», «общий враг» возрастают). В медиа лавинообразно усиливается тема опасности и мер борьбы с нею, вытесняя на периферию повестки все остальные события и сюжеты. Наряду с этим некоторые телеведущие, осознавая ответственность за эмоциональное состояние аудитории, реагируют в манере сдерживания. Так, Артем Шейнин сообщил в эфире Первого канала об осознанном нарушении законов жанра – о снижении градуса ток-шоу «Время покажет» из-за того, что люди у экранов и так «наэлектрилизованы». В самом деле, предложения «снимите и пришлите нам видео о том, как проходит ваш карантин» начинают вызывать у аудитории раздражение, что наглядно проявляется в социальных интернет-сетях в реакции ряда пользователей на проект Тимура Бекмамбетова «История карантина».

Кроме того, можно отметить ухудшение технического качества транслируемого видео в связи с тем, что огромное количество людей перешло на удалённую работу в формате видеоконференций. Такой трафик в значительной степени нагружает сети, поскольку сам по себе является тяжелым. Первыми согласились ухудшить качество транслируемого видео Netflix, YouTube, Amazon и Disney+. Позже к ним присоединился Facebook.

Ухудшается и формально-содержательное качество общего видеопотока за счёт активизации в аудиовизуальном медиасекторе неподготовленных пользователей и перехода профессиональных тележурналистов на производство видеоконтента с ограничением ресурсов (например, из дома).

Совершенно очевидно, что эти и другие изменения не будут эпизодическими и заметно повлияют на реструктуризацию аудиовизуальных медиа и по завершении периода пандемии COVID-19. Но уже сегодня можно говорить о некоторых последствиях визуализации социальной жизни. К основным отнесём:

1. Усиление искажающих параметров медиареальности. Важно отметить, что вопросами функционирования медиареальности занимались многие исследователи в рамках самых разных дисциплин. Как справедливо отмечал Е.И. Пронин, решение такой задачи «требует целого ряда исследований, использующих аппарат многих наук: философии, социологии, социальной психологии, филологии» [3]. Сейчас ключевые переменные медиареальности в целом определены. Их приближение к параметрам объективной реальности обеспечивает стабилизацию общества на всех уровнях его бытования и эффективность коммуникаций. Сегодня, в условиях активизации аудиовизуального сектора медиа, заметно активное искажение этих переменных.

К примеру, мы отмечаем усиление степени искажения пространственно-временных характеристик медиасообщений. Безусловно, этот признак свойственен медиареальности в целом. И время, и пространство в медийной среде то сжимается, то расширяется. Однако в последнее время по мере развития кризиса эта характеристика становится все более заметной. Прежде всего искажаются пространственные детерминанты. В какой-то момент события в Китае или Италии становятся для нас не менее значимыми, чем события в нашей стране. Нас не просто переносят из пространства в пространство, но и заставляют задерживаться в тех пространствах, которые ранее не представляли для нас важности. Медиа определяют несколько географических точек, на которых мы должны фокусировать наше внимание. Если погрузиться в этот мир достаточно глубоко, то на определенном этапе может показаться, что в мире вообще существуют только Россия, Китай, США, Италия и, возможно, ещё несколько европейских стран. Причём если раньше нас в большей степени волновали события в России, то в какой-то момент мы становимся не менее взволнованными событиями в перечисленных странах. К примеру, анализ выпусков новостей Первого канала показывает следующее процентное соотношение частотности упоминания стран в текстах, связанных с пандемией COVID-19, за период с 11 марта до 1 апреля 2020 года: Россия – 79%, Италия – 7%, Китай – 6%, США – 4%, другие страны – 4%. Схожая картина наблюдается и в других медиа. Проблема в данном случае заключается не в том, что медиареальность формируется на основе событий, происходящих преимущественно в нескольких странах, а в том, что аудиторию заставляют формировать представления о событиях в странах, где многие россияне никогда не были и о жизни которых они мало осведомлены. Это, в свою очередь, приводит к достраиванию историй знакомыми аудитории сценариями. То же мы наблюдаем и в сфере искажения временных характеристик. Некоторые мгновенные события (выявление коронавируса у известного публичного лица) обсуждаются неделями. И напротив, события, которые занимают много времени (проведение тестов на антитела) упоминаются вскользь. В целом же, если посмотреть на наполненность медиапространства различными событиями, будет понятно, что большая часть из них тем или иным способом связана с темой пандемии, и аудитория имеет все шансы провести в этой теме большую часть своей дневной активности.

Это усиливает, в свою очередь, другую черту медиареальности – произвольный сдвиг фокуса зрения. Медиа фокусируют внимание аудитории на отдельных фрагментах событий, подчеркивают их за счёт повторения информации, усиливают их значимость. За пределами информирования могут оказаться довольно значимые события и явления. Так, в исследуемый нами период времени медиа упорно обходят стороной вопрос об отсутствии в аптеках средств индивидуальной защиты. Населению никак не объясняется ситуация с отсутствием масок, не прогнозируется развитие событий в этой сфере. Это, безусловно, не способствует стабилизации психологического фона граждан и может потенциально привести к так называемым большим психозам.

Отмечается и усиление мифологизации событий и явлений. Этот признак связан с предыдущими и в кризисный период развивается наиболее активно. Процессы погружения общества в пралогическое, магическое мышление в кризисные периоды времени описаны исследователями давно и подробно. Именно это мышление делает возможным формирование мифов о чудодейственной силе имбиря, обсуждение теорий заговора и многих других процессов. Медиа, безусловно, усиливают процесс. В первую очередь это происходит за счет метафоризации текстов. Врачи «сражаются на передовой», россияне «должны дать отпор». Показателен в этом плане видеоролик, который получил широкое распространение в сетевой среде. В нем проводится прямая параллель между пандемией COVID-19 и Великой Отечественной войной: изображение монумента Родины-матери в Волгограде и фотографии времен Великой Отечественной сменяются кадрами со скорой помощью и работающими сегодня на передовой врачами. Такая работа журналистов объяснима: в кризисной ситуации массовое зрелище невозможно усложнить и раскрыть во всей полноте. Поэтому, как правило, с большей силой проявляют себя архетипические сюжеты и образы. События «упаковываются» в хорошо известные архетипические сценарии – «подвиг Прометея», «архетип Золушки», «стихийное бедствие». Архетипизация позволяет журналисту экономить время на трансляцию сложной информации, опираясь на известные аудитории схемы, скрипты и прототипы. Но при этом важно понимать, что подобного рода видео не просто гиперболизируют проблему, но и включают сформированный у старшего поколения доминантный очаг, связанный с ситуациями пережитых ранее кризисов, а в случае их многократного повтора могут спровоцировать большие психозы.

2. Усиление процессов сенсибилизации и десенсибилизации аудитории. Учёными установлен факт зависимости этих эффектов от степени погруженности аудитории в процесс медиапотребления. В ситуации вынужденной самоизоляции такое погружение очевидно. В результате часть аудитории становится чрезмерно восприимчивой и чувствительной к эмоциональным раздражителям, а часть, напротив, утрачивает эту чувствительность. Этот процесс особенно ярко проявляется в таком явлении, как карнавализация событий. Несмотря на трагичность происходящего, ряд событий продолжает восприниматься как шоу. Так, кадры трагических смертей в Италии и США напоминают фильмы-катастрофы, появление президента в больнице в защитном костюме выглядит также как своего рода шоу. Показательна в этом смысле информационная волна, развернувшаяся вокруг заражения коронавирусом певца Льва Лещенко. Этому событию не только были посвящены медипроизведения, созданные по всем законам драмы, но и развернут флешмоб в социальных интернет-сетях в поддержку певца, когда каждый россиянин имел возможность записать и выложить видео с исполнением песни «Надежда».
3. Медиазависимость. Пожалуй, самое очевидное ожидающее нас последствие активного медиапотребления. По данным отчёта о состоянии цифровой сферы Digital 2020, который каждый год готовят We Are Social и Hootsuite, количество интернет-пользователей в мире выросло до 4,54 миллиарда, что на 7% больше прошлогоднего значения и не в последнюю очередь связано с карантинными режимами, вводимыми многими странами[8]. Аудитория соцмедиа выросла на 9% по сравнению с 2019 годом. Россияне в среднем проводят в Интернете 7 часов 17 минут каждый день, что почти сопоставимо с полноценной трудовой занятостью. Бесспорно, такое информационное поведение, сформированное в период самоизоляции, не исчезнет сразу же по её завершении, и можно смело предсказать рост числа медиазависимых. Сегодня, когда мы вынужденно проводим много времени в Сети, это не воспринимается как угроза. Но в период ресоциализации обществу придётся столкнуться со значительными проблемами в этой сфере в связи с тем эффектом застревания, который сопровождает медиазависимость.
4. Информационное давление. Этот эффект формируется большим или резко возрастающим потоком обрабатываемой информации и связан также и с формированием доминантного очага, и с привычкой к некритическому восприятию информации, и с чрезмерно эмоциональным реагированием на неё, и с невозможностью остановиться в поиске новой информации. Сила такого эффекта нарастает в ситуации, когда эмоциональный фон медиапотока становится более или менее однотипным (что характерно для периода пандемии).

Безусловно, перечисленные нами эффекты не исчерпывают всего круга возможных последствий погружения в медиареальность. Что мы можем предпринять для того, чтобы минимизировать негативные последствия этого процесса? На наш взгляд, работа должна вестись на двух уровнях:

1. Глобальном. В этом аспекте мы должны сформировать концепты экологичного пребывания в медийном пространстве. Медиаэкологический подход должен стать частью политики государства по отношению ко всем сферам жизни общества.
2. Индивидуальном, когда принципы индивидуальной информационной гигиены становятся частью жизни каждого конкретного человека и навыки медиаграмотности воспринимаются как норма.

Сочетание этих двух направлений работы обеспечит нам выход из кризисной ситуации с наименьшими потерями.

Список литературы

1. Вартанова Е.Л. Об основных понятиях «поля цифровых медиа» в российских исследованиях СМИ / Е.Л. Вартанова // МедиаАльманах. – 2018. – № 2 (85). – С. 8–16.
2. Ильченко С.Н. Телевидение в эпоху Интернета / С.Н. Ильченко, О.А. Окнер. – СПб., 2005. – 106 с.
3. Мультимедийная журналистика / Под общ. ред. А.Г. Качкаевой, С.А. Шомовой. – М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2017. – 413 с.
4. Asmolov G. Runet in Crisis Situations / G. Asmolov // Internet in Russia. A Study of the Runet and Its Impact on Social Life. – Springer Nature Switzerland AG, 2020. – pp. 231–250.

© Шестерина Алла Михайловна

ВЫХОДНЫЕ ДАННЫЕ СТАТЬИ: